4.15. Малая Армения. Персия (Джульфа). 1672—73.

После рассказа о хождениях по библейским местам Полозов пишет царю, что жил в «турках арменских» девять месяцев, «где заточен был Иоанн Златауст». Иоанн был в 404—406 гг. не то чтобы заточён, а сослан практически на свою историческую родину — сначала в Кукус (нынешний Гёксун), где к нему отнеслись очень почтительно, а когда с западных Таврийских гор, украшающих горизонт, усиливались набеги исаврийцев, то укрывался вместе со всеми горожанами в крепости Арабиссе (около нынешнего Атакёя, на 52 мили к востоку от Кукуса), где было голодно и сурово, но — всем равно. Где именно был Полозов, неизвестно, да и вряд ли все 9 месяцев в одном и том же городке, так как он пишет, что знает обоих местных пашей «картажных» (это загадочное прилагательное, судя по контексту, относится к так называемой Малой Армении — области из двух губернаторств-эйялетов, Аданы и Мараша*, вошедшей в состав Османской империи не так давно, в 1639 г., по размежеванию с персами).

___________

* На картах современной Турции носит название Кахраманмараш.

В Адане Полозов, кажется, не задержался надолго, а Кукус и Арабисса принадлежали второму эйялету, Марашу. О его столице известный турецкий географ Кятиб Челеби на рубеже 1640-х/50-х гг. писал так: «Мараш является центром эйялета с должностью кадия в 500 акче*. Город большой, в нем много обычных и соборных мечетей, дервишская обитель, медресе, бани, рынки, имарет** и дома знатных людей. Крепость расположена у подножья высокого холма. Около старой соборной мечети под названием Кебира находится суд и специальный дворец для пашей. Вода в городе в изобилии, много пашней и деревьев»***.

___________

* Это, напомню, немного: около двух, от силы трёх рублей по тогдашнему курсу.

** Род гостиницы с кухней, трапезной, постоялым двором и т. д.

*** Из соч. «Джихан-нюма», гл. «О стране Армении», пер. А. А. Папазяна [http://az-ar.narod.ru/ka-che_4.html]

От Иерусалима до района Кукуса — Арабиссы более 800 км, это не меньше трёх недель пути, так что там Полозов появился едва ли раньше весны и пробыл до конца осени, а то и начала зимы 1672 года. Турки вряд ли хранили память о пребывании в этих местах армянина Иоанна Златоуста (даже сейчас, в эпоху туристического бума, на городском сайте Гёксуна об этом ни слова), так что можно полагать, что всё рассказал и показал Полозову кто-то из местных армян, кому, наверное, Полозов открылся, кто он на самом деле. Гёксун почти ничего не сохранил из времён Кукуса, но после пальм и пустынь Средиземноморья, скал Палестины и субтропиков Чукуровы его пейзажи, особенно зимние, выглядят почти русскими. Армянское население там, конечно, в большинстве оставалось христианским. Приятно это было, я думаю, нашему путешественнику, хотя вряд ли столь надолго в Мараше его задержало лишь духовное родство — наверное, требовалось и отдохнуть, и акклиматизироваться, и подзаработать на дальнейшую дорогу. К тому же веротерпимостью мусульманские провинциалы Мараша не отличались, в мемуарах христианских путешественников хватает жалоб и на поборы и на притеснения (например, могли запустить камнем, если видели христианина на лошади: им полагались лишь ишаки). Так что вряд ли Полозов там сильно рассекречивался.

Руины Кукуса: башня, храм, скальные гробницы:

Соврем. фото [272—275]

Гёксун (бывш. Кукус) в турецкой Армении, провинция Кахраманмараш. На горизонте видны горы Тавра, они же на правом снимке:

Соврем. фото [276—277]

Окрестности Гёксуна зимой:

Соврем. фото [278—280]

Чем он мог заработать в глухом краю? Первым приходит на ум батрачество. А ведь пахать, сеять, косить и жать — это могла быть и его судьба на родной костромщине, не зааркань его степной крымчанин. Правда, там трудился бы наш боярский сын на своей земле и для себя, а тут — на чужой земле и на хозяина. Но всё-таки, это была «своя» работа, к которой, как любят писать кабинетные патриоты, тянутся руки и душа русского человека.

Однако наш герой был человеком не кабинетным, и подзаработав, оставил Малую Армению. Его потянуло сходить на могилу Иоанна Предтечи, о которой ему, несомненно, рассказали марашские армяне.

С этим эпизодом его странствий всё не очень просто, и дело не в том, что современные религиоведы считают все турецко-армянские локализации останков Предтечи выдуманными: Полозов-то верил тому, что ему говорили. А услышать он мог одну из двух бытовавших там версий. По одной, немалая часть мощей Крестителя находилась довольно близко от провинции Мараш, за горами Тавра, в какой-то неделе пути на северо-запад, в армянском монастыре св. Карапета (Крестителя) под Кесарией, — и это очень хорошо ложилось бы на дальнейший маршрут Полозова вокруг Чёрного моря. Но, во-первых, ещё за полвека до полозовского хождения считалось, что в этом монастыре мощей Крестителя уже нет; а во-вторых, тут сплошь противоречия с теми приметами, которые даёт Полозов: он пишет, что Креститель покоится между четырьмя городами (турецкими Эрзерумом и Диарбекиром и кызылбашскими, т. е. персидскими Ваном и Ереваном) и что в этот монастырь Иоанна Предтечи ежегодно стекается много армян и греков на поклонение. А под такое описание более подходит монастырь Стефана Первомученика близ разорённой персами Джульфы (у Дарашамба), который совсем недавно был заново отстроен и в котором тогда же, в 1654 году, с большой помпой чудесно «обрели» вторую половину мощей Предтечи, отделённую по преданию в глубокой древности от мощей из монастыря св. Карапета (правда, часть их сразу же ушла в Исфаган, к насильно выселенным в Персию жителям Джульфы, это отдельный драматический сюжет, — но и в новоотстроенном монастыре осталось довольно для широкого почитания; возможно, так имя Предтечи могло и «заместить» в бытовом употреблении имя Стефана Первомученика в названии монастыря? хотя и ошибка памяти Полозова тут может иметь место).

Правда, ни Кесария, ни Джульфа совершенно не вписываются в участок между четырьмя названными Полозовым городами (он показан тонкими синими линиями на карте турецких хождений Полозова в начале этой главки). Кесария на добрых 600 км западнее, Джульфа этак на 200 км восточнее. Но если исходить из того, что Полозову сообщили эти ориентиры, когда он сам был в окрестностях Мараша, то Кесария отпадает (она на 200 км западнее Мараша, «четырёхугольник Э-Д-В-Е» на 400 км восточнее, спутать такое немыслимо); а вот Джульфа может и остаться: и она и «четырёхугольник Э-Д-В-Е» к востоку от Мараша, и когда тебе что-то объясняют не по карте, а по извилистым законам восточных дорог, да ещё и через языковой барьер (по-турецки Полозов говорил хорошо, но тут-то ему надо было с армянами общаться), — в такой ситуации могло получиться, что из Мараша нужный монастырь показался находящимся где-то между этими четырьмя крупными городами.

Наконец, может, слова Полозова надо понимать несколько иначе: в том смысле, что его путь в Джульфу лежал сперва посередине между двумя турецкими городами-ориентирами, Эрзрумом и Диарбекиром, а затем между двумя армянскими (персидскими по подчинённости), Ереваном и Ваном. По карте именно так и выходит, и в этом случае ошибок у Полозова нет, если не считать того, что Ван был на турецкой территории (но наш герой туда не заходил, и ошибка простительна).

Тогда, чтобы остаться в этом заблуждении, Полозову надо было двигаться туда из Мараша, скорее всего, через северный берег озера Ван, а это и была хорошая дорога, одна из ветвей Великого шёлкового пути. Невдалеке от турецко-персидской границы, которую он пересёк спокойно (пограничного контроля в те времена практически не было), верстах в полуста к северу от его маршрута осталась гора Арарат с Ноевым ковчегом, которую он, правда, помещает в предыдущих строках своего рассказа куда-то рядом с Мёртвым морем, — либо просто доверчиво повторяя услышанное от кого-то, либо путая спустя годы многочисленные обойдённые им местности и рассказы о необойдённых, слышанные в пути. Горы араратские от монастыря было видно: «Тут и гора араратская, близко было нам видеть как бы верст с 15, или с 20; выше всех тутошних окрестных гор, остра, вышла холмами; на ней снегу много лежит; на ней Григорий великия Армении молился. А за тою горою место — дол, зовется Арарат, и тем долом другая гора араратская, и та с снегом; на ней, сказывают тутошние жильцы, Ноев ковчег. Имя той горе по-турски Акгрыдаг, а по-армянски Масыс-даг»*.

___________

* Проскинитарий Арсения Суханова: 1649–1653 гг. Ред. и предисл. Н. И.  Ивановского. Православный палестинский сборник, вып. 21 (т. 7, вып. 3), 1889, с. 102 [https://rapidshare.com/files/17516973/PPS_21_1889.pdf].

От провинции Мараш до монастыря Первомученика свыше 800 км пути, а лютой зимой по неведомым заснеженным тропам и перевалам идти, мягко говоря, очень трудно (может быть, всё-таки он не один пошёл на поклонение, а с каким-то ещё паломником или паломниками из местных, знающих дорогу? или, того вернее, пристроился к какому-нибудь купеческому каравану?), так что хорошо, если Полозов поспел в Дарашамб к новому 1673 году. Возможно, он шёл с расчётом встретить именно у мощей Предтечи его праздник, отмечаемый православными 7 января по старому стилю, которым мы тут всюду пользуемся: Собор Иоанна Крестителя. (Кстати, если я верно рассчитал, то днём раньше в 1673 году у мусульман был весёлый Ураза-байрам, а это значит, что путь Полозова пришёлся на постный месяц рамадан. Впрочем, на путников нормы поста не распространялись: а иначе попробуйте-ка натощак одолеть зимний путь!.. Но, придя к цели, надо было отпоститься за все оскоромленные дни, Аллах любит порядок.)

И на этом его паломничество закончилось, больше он не ходит специально по святым местам, а просто странствует в поисках лучшей доли (правда, пути приведут его ещё к двум могилам: Георгия Победоносца и Ионы пророка, — обе тоже легендарные). Поэтому в описании заключительной части его хождений лишь лаконичный (и довольно перепутанный — возможно, главным образом переписчиками) перечень мест, через которые Полозов прошёл.

К предыдущему разделу | К оглавлению | К следующему разделу

Высказаться