Близкое знакомство С. В. Максимова с выходцем из купеческой среды, фабрикантом, меценатом А. А. Бахрушиным относится к 90-м годам XIX века, когда Бахрушин обратился к писателю за помощью в пополнении своих коллекций. Познакомившись с материалами Бахрушина, Максимов пришел в восторг. В письме из Петербурга 9 декабря 1896 года он писал коллекционеру, что его «знаменитый и несравненный музей» <1> внушает глубокое уважение и побуждает тем самым к его дальнейшему пополнению. Радость С. В. Максимова не была случайной, поскольку именно в это время он замечает, как предметы искусства становятся наживой разного рода дельцов. Об этом он сообщает своему другу А. Н. Макарову <2>.

<1> Письма С. В. Максимова к А. А. Бахрушину, использованные в данной статье, хранятся в рукописном фонде Центрального театрального музея имени А. А. Бахрушина. Приведенная цитата взята из первого письма. Ф I, е. х. 1665.
<2> Об этом же есть и в письме к А. А. Бахрушину — См.: е. х. 1660.

В первой же посылке в Москву Максимов отправляет Бахрушину самое дорогое, что у него хранилось в настоящее время, большую редкость — автограф механика-самоучки Ивана Петровича Кулибина. «Чертеж, сделанный им с надстрочными и по полям объяснениями, и лоскуток с подобными же молитвенными воззваниями к Божией помощи, относится к той самодействующей машине (perpet um mobile), над которою он трудился многие годы. Она досталась мне в раздробленном виде, и некоторою частью этого автографа я с удовольствием решаюсь поделиться с Вами как положительною и несомненною уникою» <3>, — писал С. В. Максимов. Вместе с этим подарком писатель предложил А. А. Бахрушину письма некоторых своих адресатов, автографы которых стали редкостью: Дриянского, Славутинского, Иванова-Классика, Нечипоренко, Д. Д. Минаева, художника Боклевского, поэта Н. Курочкина, издателя «Русской старины» М. Семевского, скульптора М. Микешина, собирателя народных песен, гитариста и литератора М. Стаховича.

<3> Ф I, е. х. 1655.

Вскоре на какое-то время сильная лихорадка приковывает писателя к постели. А за ней пришло и другое несчастье — умер один из ближайших друзей К. А. Потехин, дружба с которым продолжалась полвека. Будучи хорошим врачом, К. А. Потехин, по свидетельству С. В. Максимова, спас его когда-то от смерти. А теперь из-за болезни даже праху поклониться не пришлось. По этим причинам писатель просит у Бахрушина отсрочки в исследовании горбуновской хроники театральной жизни. Но чуть окрепнув, он сам вновь пишет в Москву и спешит обрадовать Бахрушина тем, что подобным коллекционированием занимался Мих. Ник. Островский, что его коллекция жива и находится у вдовы его брата-драматурга, что сам Максимов ее видел, когда его просили разобрать бумаги умершего А. Н. Островского, хранившиеся в квартире его брата. А. А. Бахрушин обрадовался такой удаче, но она оказалась несбыточной. Вскоре С. В. Максимов пишет ему: «Бумаги А. Н. Островского находятся у его вдовы, живущей где-то здесь и не желающей знать никого из нас, друзей покойного» <4>.

Летом 1897 года С. В. Максимов долгое время жил в селе Ильинском Галичского уезда Костромской губернии у своего друга, бывшего инженера путей сообщения Александра Николаевича Макарова. Но большое расстояние между Москвой и Галичем не стало помехой в общении с А. А. Бахрушиным. Между ними продолжается переписка и деловые отношения. Письма Максимова из Ильинского по своему настроению заметно отличаются от его писем из Петербурга. Они намного лиричнее, наполнены заботами родного края, грустью о так малопеременчивой жизни лесной глуши. Еще зимой, заглядывая в будущее Максимов писал в Москву: «... для удобства работы на всю весну и лето забираюсь в глухие леса, в сухие сосновые боры моей родины, в посад Парфентьев Костромской губ. Кологривского уезда, куда и поплыву от Рыбинска по Волге и от Юрьевца по Унже и еще затем от Макарьева 80 верст на лошадях» <5>. Все замечающий глаз писателя часто сравнивает прошлое и настоящее. Многое изменилось за полвека, и Максимов с горечью видит, как докатилась и до этих мест все разрушающая жажда наживы. Об этом он с сожалением пишет Бахрушину: «... за всякими редкостями, остатками барского богатства ежегодно по зимам являются сюда, вот уже несколько лет кряду, два молодца из Нижегородской губернии и скупают на местах все от старой бронзы ...до кожаных досок, облекающих старые книги, и до рукописей в свитках» <6>. И хоть радуется, что «недавно на пяти возах увезли из села Каликина в Костромской архивный музей бумаги и дела князей Куракиных, владевших большою вотчиною» <7>, но тут же огорчается, что архив П. А. Катенина не сохранили — пошел с молотка в Чухломе после смерти племянника и наследника. Но к радости С. В. Максимова, да и А. А. Бахрушина тоже, А. Н. Макаров купил на этом аукционе портрет примадонны петербургской русской оперы Степановой, которая была одной из самых популярных певиц в конце царствования Александра I. Она была первой исполнительницей роли Антониды в опере Глинки «Иван Сусанин», такой изображена на портрете.

<5> ФI, е. х. 1658.

<6> См. прим. 2.

<7> Ф I, е. х. 1660.

Последнее, что передал писатель для бахрушинской коллекции, было связано с именами А. Н. Островского и И. Ф. Горбунова. В письме он указывал: «...прилагаю случайно сохранившийся у меня оригинал, переписанный набело самим автором. Это песня Еремки в том виде, как изготовил ее Ал. Ник. для оперы Серова «Вражья сила» («Не так живи, как хочется») <8>. В этой же посылке находились и некоторые бумаги И. Ф. Горбунова.

<8> Ф I, е. х. 1662.