На главную
ЧЕЛОБИТНАЯ ВАСИЛИЯ ПОЛОЗОВА
(Сводный адаптированный вариант по 10 спискам 17—19 вв.)
Лета 1676 ноября в 26 день, в первое лето царства государя царя и великаго князя Федора Алексиевича Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца, в первое лето царства его. Вышел ис полону сын боярской Василей Полозов и бил челом ему, великому государю. А в челобитной его пишет.
Государю царю и великому князю Феодору Алексиевичу всея Великия и Малыя Белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой Костромитин, Васка Васильев сын Полозов.
В прошлых, государь, годех отец мой Василей Филатов сын Полозов служил отцу твоему государеву, блаженные памяти великому государю царю и великому князю Алексию Михайловичу всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, и был на ваших государских службах с боярином и воеводою с князем Борисом Александровичем Репниным с товарищи на Яблонном.
А я был же на Яблонном со отцем своим в малых летех и зимовали под Яблоним городом. И на той вашей государьской службе на бою Крымские Татара отца моего срубили, а меня, холопа твоего, в полон взяли.
И в полону я был у Крымского хана полтора года. Да ис Крыму меня отдали в подарках в Царьград, Турскому салтану.
И как я, будучи в Царьграде, поднялся на ноги, и Турской салтан взял меня перед себя и велел мне ходить перед собою в шатрех. И ходил я, холоп твой, перед Турским салтаном в шатрех 12 лет, а их бусорманской веры не прикасался. А ходило нашей братьи перед ним, салтаном, в шатрех 12 человек. А которые ходили со мною, Васкою, в шатрех, и те мои товарыщи проведали про меня, Васку, что я живу по христиански а не по бусормански. Верую в крещение и в помазание Отца и Сына и Святаго Духа. И они, товарыщи, известили про меня Турскому салтану своему. И он, Турской салтан, по их извету, уведав, что живу я, Васка, у него, салтана, а в их бусорманскую веру не бусорманюсь, верую в православную христианскую веру Господу нашему Иисусу Христу распятому. И он, Турской салтан, рняс [т. е., гневаясь — Е.Ш.] тому делу, хотел меня казнить смертною казнию.
И упросил меня, Васку, от той казни у Турского салтана везирь ево, именем Ахмет Магметов сын. И вместо смертной казни отдан был я на каторгу, а на каторге был я привязан к каторжному бревну ногами и руками; и греб я день и нощь на каторге 9 лет и два месяца и всякое бесчинство, и ругательство, и холод, и голод от бусурманских людей терпел.
И молился я, Васка, Господу Богу и пречистей Его Матери, Пресвятей Богородице и Святителю Христову Николаю Чудотворцу и всем Московским чудотворцем беспрестанно, чтобы меня Господь Бог помиловал и вынес бы Господь из бусорманския земли, с каторги. И обещался я, Васка, итти во Иерусалим град Господу Богу помолится и гробу Господню поклонитися и святым мощам приложится. И помощью всещедраго Бога, и молитвами пречистыя его Богоматере, и Святителя Христова Николая Чудотворца, и всех московских чудотворцов восставши на море погода, и погодою тою у Турских людей каторгу на море разбило. И Турские люди и наша братия, Московские неволники, полоненики все притонули. И я на той каторге молился Господу Богу. И к которому бревну был прикован, и на том бревне выкинуло меня, холопа твоего, с неволником же, моим братом, товарищем, волною морскою погодою на сухой берег, яко на крильих. И я увидел себе свободу, и от того бревна отковался, и цепи разбил, и стал быть свобожден; и похотел своего обещания исправить, сходить в Иерусалим.
И я, Васка, от моря пришел в Турский град Прус и добыл себе платья Турского, потому, что я Турскому языку всему сполна изучился. И, добыв платья, пошел я, Васка, во Иерусалим через многие Турские городы. А ходил я по Турски, и во Турском платье, по платью и по языку нигде меня, холопа твоего, не задержали и не распрашивали.
На первой город на Кукую да Онадина, с Оданая на Скурт да на Колана, да на Онтекию, а по-нашему Антиохия. Великая река же под Антиохиею — Асы. А оттуды пошел на Чугарь, с Чюгаря пошел на Хамая, с Хамая на Ламыс, где лежит Турской их пророк Баба емир.
А оттуды пошел на Скутефи. Скутефь на Шамахию, а по-нашему Дамаск град. А в Дамаске жил 3 месяца и 2 недели.
А от Дамаска до Иерусалима ходу 7 дний. А оттуду пошел на Яковлев мост, что делал Ияков, Иосифа Прекрасного отец на Иердани реце. А ходу до того мосту пять дней. Вверху и жилище Ияковлево тут же. А в котором граде жил Ияков, и тому граду имя Сафат. И в том граде Сафате породилися 12 сынов Иякову, а Прекрасному Иосифу братья. А ныне в том граде живут Турки и Арапы и Арменя. А где жил Иаков и тут христианом невходимо. А при мне, Васке, тот град держал паша именем Салих. И был я, Васка, где опочивают Ияковлевы дети, Иосифа Прекраснаго братья; и поделаны над ними мечетни Арапские, — Арапы их сказывают своими святыми.
А в Дамаскине граде при мне был паша именем Коскусин, а по нашему — Кривой. А от Сафата града пошел я, Васка, под Назарет град. А где был Назарет и то место пусто, града несть. А ис под Назарету пути нет, толко место знать. И тут же стоит гора Фаворская, на которой Господь преобразился перед учениками своими и апостолами. А Назарет град стоит лишь место пусто под тою горою Фаворскою. А на градском месте Греческих дворов стоят с пять или шесть.
А от Фаворьския горы указал мне свещенник Греческой Язраксу три дороги: дорога пошла во Египет, а другая пошла во Иеросалим, третия пошла к проклятому Бахмету, который по своей веры молился. А лежит тот проклятой во граде Медыне. А к проклятому Махмету идучи от Назарета один град Тевериф. А ходу от Фаворские горы до прохлятого Махмета четыредесят дний. А ездят к нему, проклятому на всяк год по девяти тысяч Турок и Арап и Кизылбашь. А сказывают они, что к своему проклятому пророку ходят молится.
А от Фаворския горы во Иерусалим итти на Балыс град. А во граде Набалысе пристал я, Васка, к Греческому священнику, и он по платью меня не узнал, а Балыс нашим языком — Самариа. И я сказался, что православной християнин, что я московских людей человек. И тот поп указал мне кладезь, где Господь прииде и с Самарянынею на том кладезе беседовал и изрек ей: даждь ми воды пити. И тот кладезь освящают Греки по двою на год. А Турки над тем кладезем наругаются: мечут в него кал и щепы, и камение и всякой навоз. И тут я жил у Греческаго попа четыре дни. И тот Греческой священник водил меня на гору и на той горе указывал мне камень. На том камени беседовал Господь со ученики своими со апостолы. И на камени в мраморе то место и до ныне яко снег бело знати и до сего дни, а камень красен и велик зело. Там же видел мощи святых и мученик Григория и святыя мученицы Екатерины*.
___________
* Здесь в рассказе смещение, эти мощи находятся в монастыре Св. Екатерины на Синайских горах, который Полозов посетил намного позже. — Е. Ш.
И оттуду пошел я, Васка, во Иерусалим град. А ходу от Набасыла до Иерусалима один день. И пришел я, Васка, во Иерусалим и пристал жить на дворе Иерусалимского паши, имя ему Муса. А сказался ему, что Турченин Цареградцкой житель. И они меня по платью и по языку не узнали, что я христианин, называли меня Турчанином. И живучи я у него, ходил во Иерусалим в церковь молится Богу, чтобы Турки и Арапы не ведали. А Турки и Арапы в церковь Воскресения Христова ходят волно, потому что они церковные ключи держат.
А ко гробу Господню в тайне же ходил и видел у гроба Господня спят три патриарха, Ерусалимский и Костянтинополский [и Фряжеский]. А от гроба Господня ходил я, Васка, смотрить пупа земнаго, а пуп земный от гроба Господня три сажени. Да в той же церкви Воскресения Христова, близ пупа земнаго, видел две щели адови под землю: одна щель адова как можно человеку боком пролести, от гроба 17 ступень, а другая [шириною] земной подобна человеку, и оттуда ходил, [избегая] бессмертное свои пропáсти. И тамо видел: босурман по всякой день сыплют от смраду по возу ладану. Да в той же церкви ходил смотреть темницы, где Господь сидел и где был привязан, [в] сажен человеку. И тут учинено, в землю три ступени и камень лежит, аки ступа. И за тот камень привязан был Господь наш Иисус Христос, тут же на нем и ризу раздраша воины.
И оттуду ходил на гору Голгофу. Голгофа от гроба Господня 17 ступеней. И видел ту щель, где уканула кровь Господня на главу Адамлю. А величиною та щель на полпяди. А водил меня, холопа твоего, и указал Арменин, а я ему сказался втайне, что христианин. А ходил я по тем местом всем в великоденскую субботу. И с тое горы опять сошел ко гробу Господню.
И в тое великую суботу, за два часа до вечера, видел я, Васка, как сошел огнь с небеси на гроб Господень, на камень, который камень привален был ко гробу Господню, все церковное небо растворяется над гробом Господним, во святилниках и поникадилах сами свещи возгараются. И сошел огнь разными цветы, а у гроба Господня в то число стояли патриархи Греческой, Арменской, Фрянчюской. И Греческой патриарх возмет в обе руки свечи и засвечает свечи на камени, и, зажегши их, поводит тем огнем по браде своей и по главе. И тот огнь у патриарха на голове власов и брады не опалит. И потом засвечают власти и священницы и весь народ христианский, [и] у христиан тот огнь ведется во весь год, токмо угашает в великой четверток, на которой день Жидови Христа роспинали. И Греки и как засветят свещи на паникадилах в древянном масле, и в паникадилах, засвещают свещи Армяня и Фрянцужи, и Коптяне, и Сербяне. И в то число, как сошел огнь с небеси на камень, а Греческой патриарх на том камени засвечал свечи в обе руки, и как водил тем огнем по браде своей и по главе; и тот огнь власов главы и брады не палит. И виде то страшное чудо, Арапы и иные многие бусорманы и тому чуду дивилися. И называют Греческаго патриярха безбожным еретиком. В тую же в великонную суботу, как сходил огнь с небеси всякими различными цветами, и Турской их велики диак и грамотей подивися тому Господню чудеси, и скиня с себя четму, и учал крестить лице свое крестообразно, и нача хвалити Господа нашего Иисуса Христа распятого, рече: «велик Бог христианский распяты». А Турскую и бусорманскую веру нача проклинати. И в то число Турки Греческаго патриарха почали называть еретиком, а того своего диака и грамотею Турчаня схватили за руки и за ноги, и понесли его к приказу своему, и посадили в приказе своем, и учали того своего диака и грамотею прибивать к вере своей бусорманской. Он же проклинает бусорманскую веру и Турскую, а православную христианскую веру Господа Бога распятого нача хвалити. А имя тому диаку и грамотею Хадимахмут. И они, Турки, того своего диака и грамотею повели на лобное место, где шествие Господне было на осляти. И тут ево сожгли для того, чтобы на ту казнь смотря иные их бусорманы в православную христианскую веру не веровали. И с того числа Турок и Арапов не стали пускать в церковь Воскресения Христова ходить, кроме тех людей, которые ключь тое церкви держат.
Да я же, Васка, ходил к древу, где привязан был овен на жертву Авраамлю вместо Исаака, сына его. И то древо стоит лето и зиму зелено. А ломают то древо, приходя, странники для благославения, а того древа не убывает.
А оттуду ходил к дому Давыдову, и ко гробу его ради спасения по вся дни, где он почивал и гроб его целовал трижды. А держат тот гроб Давыдов Арапы, а христианом тут невходимо, потому что прежде того бывала тут церковь, а ныне тут поделаны мечетни. А гроб Давыдов за стеною Иерусалимскою с перестрел, как из лука стрелить. А круг дому Давыдова град каменной да четыре башни каменные. А стоит во Иерусалиме, в угле от церкви Воскресения Христова, как из лука трижды стрелить. Круг двора его ров, а врата на дворе один вход и выход. А ис тех врат через ров мост на цепях железных, а у врат лежат пушки, а стерегут врата его и пушки Янычане. А христианом на двор его невходимо, не пускают. А как принесет Бог Рускаго человека, и он даст тем стражем червонной золотой, и они того на двор царя Давыда пустят смотрить. А хором на дворе одна полата: и та замкнута двема замками, а в ней 2 окошка; а стерегут того двора по двацети человек. Тамо ж видел две полаты, окна скрыты, в них никаких людей не пущают; тамо великий страх: протекла сквозь дом Давидов скрита под землею река огненная, а пламя из себя испускает в год во едино время.
А оттуду ходил я, Васка, в Вифлием мимо села Скудельнича и юдоли плачевной. И уделную плачелю видел, где Господь будет судити живым и мертвым и вся языки. А от того села Скудельнича на монастырь святого пророка Илии, где опочивал Илия пророк на камени. А поднял его с того камени Аггел Господень и знамение на камени знати и до сего дни, а тот камень на вифлиемской дороге. А указал мне тот камень игумен Ильинского монастыря, а тот игумен Грек, а я ему сказался, что христианин православной. А на том камени опочивают христиане, коим лучится шествие во Вифлием. И я, грешной, спал на том камени дважды. И от камени пошел во Вифлием.
А в Вифлием град от Иерусалима седмь поприщь, и был я в Вифлиеме. А в Вифлиеме граде монастырь Рождество Христово высок велми.
А в том монастыри церковь каменная, а в той церкви 40 столпов каменных. А в Вифлиеме толко три церкви: в первой служат Греки, во второй Армени, а в третьей Француженя. Служба в них часто бывает. И в вертепе я был, где родился Господь Бог, и место его целовал трижды. А вертеп в землю седмь ступеней. А замыкают вертеп аки погреб, а ключи того вертепа держит черной диакон.
А из Вифлиема пошел дорогою я, Васка, ко Аврааму, и Исааку, и Якову, где они почивают, а то место от Иерусалима 25 поприщь. А гробов их не знати и замкнуты тремя замками. А зделана мечетня. Толко в тое мечетню смотрят в окно, да тут же, на горе, стоит дуб велик, зелен зиму и лето. А толщиною три сажени и высок зело, именуем Амавритски. А ломают тот дуб Турки и Арапы для здравия. И к тому дубу приходил Господь Троицею.
И оттуды пошел я, Васка, во Иерусалим, в Епсиманию, где было успение Пресвятыя Богородицы, и гроб Ея целовал трижды. А ходу в землю, ко гробу ея тритцать ступеней. А построена тут церковь, а строила царица Елена. А у тое церкви толко едино оконце. А та церковь близ горы Елеонския. И от гроба Пречистые Богородицы, отслушав обедню, все христиане ходят к Силуамли купели и на той купели умываются и пиют воду. А та Силуамля купель под Галилейскою горою, под гору вход. А сказал мне Вифлиемской священник про Евпсиманию и про гроб Богородицы и про Силуамлю купель: по всякий год Аггел Господень мутит воду.
А от Силуамли купели пошел я, Васка, на Иердан реку. И был во Иерусалиме, где была святая святых, ея же строил царь Соломон и после его Зоровавель Иисус Оседеков. А ныне построена против того мечетня, как была построена святая святых. А в той мечетне стоит камень на воздусе ничим держим, а вышиною, как достать рукою. А по конец того каменя аки человечья глава, а круг того каменя дватцать сажен, а среди того каменя стопы жребцевы. На него же въехал Господь на жеребяти. А лежал тот камень на земли и взялся на воздух от поганых турок, что они на том камени всякую скверну творили. Да зделана решетка железная в той же мечетне; а сказывают, что делал ту решетку сам царь Давид своими руками. Да возле тое мечетни стоит полата, в коей царь Давид судил. А Греки говорят и Арменя: подле той полаты лежит царь Соломон премудры, а Турки и Арапы про царя Соломона не сказывают.
И оттуды пошел к Моисею пророку. И от Моисея пророка пошел я, Васка, во Египет через пешчаное море на верблюдех. И видел под востоком у солнца стоит два манастыря: во едином месте братии монахов 721, а в другом монастыре [...]; до тех монастырех доходил, милостынею подавал царь Александр Макидонский. Близ тех манастырей живут люди, ростом толко един локоть, а век их восемь лет, женки их приносят детей в пятое лето, ездят на коеках, стреляют из луков, дерутся с журавлями. Ближ тех людей есть гора стекаемая высока, 2000 верст; на нея человеком несть жилища, токмо живут змеи василискии, лица совокупляют Ефиопа.
А во Египте жил полтора года и Фараоновы полаты видел, и во Иосифовых полатах ходил по вся дини. И в Старом Египте был, где родился Моисей пророк. И зыбочка каменная и доднесь его цела. А где он родился и тут церковь Козмы и Дамиана. Да возле той же церкви ныне зделана мечетня Арапская.
И видел темницу, где заточен был Иосиф Прекрасный от братии своей, а глубина той темнице сто ступеней. А ныне в той темнице зделан кладезь. И ис того кладезя таскают воду на пороховое дело. А во Египте толко два кладязя. А река под Египтом Нил от Египта два поприща.
И из Египта был во Александрии. А круг Александрии день ходу летнеи на Александровы полаты видел велми мудры. И у Турскова салтана нет таких полат, а стоят на горе высоко. А в ту гору бьет река Нил, а гора каменная.
А из Олександрии ходил на Синайскую гору. А на Синайской горе опочивает Савва пустынник*. Прежь сего, обитель, сказывают, была велика вело, было братии 14 тысяч чернецов. А ходу до тое обители от Иерусалима до полудня. И во Июдейском городе был.
___________
* Здесь опять смещение (ошибка переписчиков или памяти автора): на Синае Полозов посетил монастырь св. Екатерины, а лавру св. Саввы в горах долины Кедронской, примерно между Вифлеемом и Мёртвым морем, он посетил, вероятно, позже, идя обратно по Палестине (хотя мог и при первом хождении по Св. земле). — Е.Ш.
[И] пошел к Содому и Гомору. А Содом и Гомор горит, немочно доитти до него, блиско не пустит смрад. И тут же близко Ноев ковчег стоит на горе высокой и на ту гору взотти немочно ни коими мерами.
А от Содому и Гомору пошел я, Васка, в Турки Арменския. А живут тут паши картажныя. И в Турках Арменских знаю пашей обоих. И жил в Турках Арменских девять месяцей, где заточен был Иоанн Златауст.
И оттуду пошел к Иоанну Предтечи, где опочивает. А опочивает меж четырьмя грады — дву Турских да дву Кизылбашских. Имена градом: Иван, Иереван, Изрум, Нарбекир. Изрум, Нарбекир — Турского салтана; Иван, Иереван — шаха Кизылбашского. И старейшая Иван изал шенской шеллах ирем набир кирии Турского салтана тут же лежат, где Иосиф Прекрасный заточен был и туды я, холоп твой, ходил. А построен Иоанна Предтечи монастырь, а держат тот монастырь Арменя, а молится приезжают в тот монастырь Иоанну Предтечи Греки и Армени или кои веруют Распятому на всяк год тысечь по десяти. А Турки называют Иоанна Иван Чегин.
И оттуду я, Васка, перекинулся на Крымскую сторону. А с Крымской на Черкасы. И в Халеве был же. А Халев стоит на Чермном мори. Объехал дважды Трапезонта града вкруг и три поля и (гареа).
И оттуду пошел под град Сиоп опять на том же мори Чермном. А от Сиопа до Царя града пятьсот поприщ. Да на той же турской стране град Риза от Трапезонта града двести поприщ. А от Риз двести — град стоит Гоня, а от Гони града пошла Крымская страна к Азову граду.
А от Азова града Турской один Керчь двести поприщ, до Каф. А от Кафа до Балыклавия триста поприщ, а от Балыклави двести поприщ до Дуная. А на Дунае град Келея, а от Дуная и Келеи града шестьдесят поприщ до Измаила. А от Измаила до Царяграда шестьсот поприщь.
Да еще Турского салтана болшей город Соленин за Царемградом. А в том граде Соленине по переписи Жидов сорок тысечь. И сей град у Турского лутчей. А от Азова он четыреста поприщь, а стоит на Дунае.
А от Дуная пошел я, Васка, на Черкасской бок Крымскою землею с Крымъскими на обозех.
С Черкаские на Базимскую со Базимские на Шатскую с Шатские на Мгрицкую, где живёт дедин Мгритской. Тут опочивает Георгий Храбрый чудотворец. А опочивает во граде Рахлее. Тут он и змия убил. А тот град Рахлей стоит близ моря Асийского, на езере. И тут меня, Васку, задержали два года, как учился их языку. И они меня стерегли крепко, и я их изплошил и ушёл у них в Грузинскую землю к Баграту царю Александровичу.
А у Баграта царя очей нет, нищ. И велел он меня от себя выпроводить х Курскому граду. А я, Васка, сказался ему, Баграту, что христианин, был в полону. А Грузинских три земли, а не одна.
А ис Курска пришел в Изрюм, на реку Алунь. А с реки Алуна на великую реку Нават.
А Наватом ехал мимо города Михухи, а по нашему Неневия — стоит пуст, а близ него стоит Турский город Мисур, а в нем опочивает Иона пророк. А зделана на нем мечетня Арапская, и стерегут его Арапы, а христианом тут невходимо. И видел я, Васка, камень лежит на берегу реки Навата, в воде половина — три сажени. На тот камень Иону пророка кит рыба выкинула. А лежит тот камень под Неневиею. И гроб Ионы пророка я, Васка, целовал. Тако же видел: потекла река, именуемая Ефрен, ширина 5 верст, а нощи мерзнет, а ко дни проходит; на той реке есть остров Бирмин, на нем живет червь, златая кожа, родит жемчуг бырматской.
И оттуда пошел в Новой Вавилон. А до Старого Вавилона недопустит змиин смрад за тритцать поприщь.
А в Новом Вавилоне я, Васка, пристал х Кизылбашскому купчине, именем Канрабал, ко Арапу, а сказался ему, что Белого Царя Московского человек, был взят в полон на государевой службе, иду ис полону, ис Турок. И он меня из Вавилона послал в Ыспогань*.
____________
* Вариант по «Описи Полозова человека»: «И оттуда [из Вавилона — Е.Ш.] я, холоп твой, выехал с Немцами с купцами и с людми в область пажа [паши — Е.Ш.] Персицкого».
И возвестил тот купчина о мне Кизылбашскому шаху. И Кизылбашской шах призывал меня к себе и велел мне бусорманитца в свою бусорманскую веру, а давал мне, Васке, многую казну. И я у него казны не взял, а бусормантца не стал, на многое богатство не возвратился, а православную христианскую веру не порудил, а иные моя братья, неволники же, в их бусорманскую веру бусорманилися и на многую казну прелстилися.
И в Испогани нашол я, Васка, Грузинского царевича, Николая Давыдовича, и жил я, Васка, у него двенатцать дни. И он, царевич Николай Давыдович, указал мне в Ыспогани двух человек Московских послов переводчика Стеньку Христофорова да подьячего посольского приказу Никифора Ларионова и дал мне, Васке, он, царевич, на дорогу семнатцать рублев денег Московских. А слышал я про его, царевича, что Кизылбашской шах ево, царевича, неволил бусорманитца в свою бусорманскую веру и давал ему многую казну да четыре града, что есть лутчих. И он ему, шаху, отказал; давай де ты мне хотя всю свою шахову область, а бусорманится не хощу, а христианские веры не поружу. А про то весно переводчику Констянтину Христофорову да подьячему Никифору Ларионову. А как нашел я, Васка, тех Московских гонцов, переводчика и подьячего и им сказался, что я христианин, Росийскаго государства, царствующаго града Москвы, Костромской помещик Василей Полозов, взят был в полон от Крымских Татар в Крыме, в полону был сколко лет [и] стал им бить челом, чтобы они меня не покинули, вывели на святую Русь из бусорманские веры.
И подьячий Никифор принял меня, Васку, и вывел на Терек на своих подводах. А ехал я, Васка, с ним и жил целой год. А издержал он, Никифор, за меня в харчь и в одежду, и в подводу дватцать пять рублев денег.
А с Терек воевода Андрей Иванович Колычев отпустил меня, Васку, в Астрахань. А из Астрахани околничей и воевода князь Василей Осипович Щербатой отпустил меня, Васку, к Москве. А на Москве бью челом я, Васка, Великому Государю о полонной своей нужде. Милосердый Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевичь, Всеа Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, пожалуй меня, холопа своего, за службу отца моего и мою, холопа твоего, и за многия моя полонная терпения вели, Государь, мне быть при своей светлости в чину, в каком ты изволишь. Великий Государь, смилуйся.
И Великий Государь Царь пожаловал, велел отпустить на воеводство на пять лет в Арзамас город и Ахатырь ему же поддал.
Сей повести конец зде.
[Вариант заключительных слов по «Описи Полозова человека»:
из Астрахани дано мне было твоего государства жалованья несколко рублев, и я тем денгам доехал до Москвы, а ни в какой чин не пожалован. Милостивый великий государю царю, пажалуй меня, холопа твоего, за мою службу и за многия моя полонная терпения выдать своего государева жалованья, чем тя Господь Бог по сердецу возвестит. Государю, смилуйся, пажалуй.
На подлинной челобитной помета наложена: велено вышеписанному челобитчику за его службу и за многие ево полонное терпение выдать государева жалованья тысеча да ему ж быть в 17 городех сыщиком и межевщиком, у кого за спором земля отводить, и дать ему полной указ и с прочетом.
Оба варианта описанных царских милостей не подтверждаются известными фактами. — Е. Ш.]
К предыдущему разделу | К оглавлению | К следующему разделу